До начала войны система денежного довольствия солдат в СССР была весьма сложной. Так, например, у военнослужащих-срочников размер месячного жалования зависел не только от занимаемой должности, но и от срока службы, рода войск и прочих факторов. В целом же минимальный оклад в пехоте (рядовой стрелок первого года службы) составлял 8 с половиной рублей в месяц — сумма скорее символическая. Для сравнения: в 1941 году бутылка водки стоила 3 рубля 40 копеек (во время войны цена увеличилась до 11 рублей 40 копеек). Если же красноармейцу удавалось сделать карьеру и к третьему году службы он становился старшиной роты, его оклад увеличивался значительно: сразу до 150 рублей.
Для сверхсрочников (нынешние контрактники) существовала своя тарифная сетка, разбитая на 11 разрядов. Минимальная зарплата в пехоте по первому разряду составляла 140 рублей, максимальная — 300. В артиллерии и танковых войсках к этой сумме приплачивали ещё по 25 рублей. Денежное довольствие офицерского состава было значительно выше. Начиная с 1939 года минимальный оклад командира взвода составлял 625 рублей, командира роты — 750, батальона — 850, полка — 1200, дивизии — 1600, а командир корпуса и вовсе получал 2000 рублей. Помимо этого солдатам и офицерам полагался целый ряд других выплат, например подъёмные, лагерные и курсовые деньги, территориальные надбавки, вознаграждение за прыжки с парашютом и водолазные погружения.
Естественно, с началом войны система денежного довольствия претерпела определённые изменения. Уже 23 июня 1941 года финансовым управлением Наркомата обороны войскам были отданы предельно чёткие указания на этот счёт. Сами оклады остались прежними, однако добавились так называемые полевые деньги. Для бойцов, получающих менее 40 рублей в месяц, прибавка составляла 100% должностного оклада, от 40 до 75 рублей — 50% и выше 75 рублей — 25%. То есть командир взвода на фронте получал всего лишь на четверть больше, чем в мирное время, — выходило около 800 рублей. При этом полевые деньги платили только в тех частях, которые входили в состав действующей армии. А если часть переводили в тыл, выдача полевых денег автоматически прекращалась.
Деньги получали даже партизаны
И всё же военным финансистам пришлось немало поломать голову. Например, было не совсем понятно, по каким нормам выплачивать денежное довольствие народоополченцам, из которых только в Москве и области было сформировано 12 дивизий. Проблему эту решили к 10 июля 1941 года: по постановлению Государственного комитета обороны № 10 ополченцы продолжали получать среднюю зарплату, как если бы они остались на прежних местах работы. Вдобавок к этому им полагались «полевые» — от 20 до 75 рублей в месяц в зависимости от должности.
В похожей ситуации оказались и партизаны, однако с некоторыми оговорками: командир и комиссар отряда должны были получать не менее 750 рублей, замкомандира — 600 рублей, командир роты, взвода или самостоятельно действующей группы — не менее 500 рублей. Невольно напрашивается вопрос: а что делали партизаны с советскими рублями на оккупированных немцами территориях? Ответ прост — ничего: деньги за них по доверенности получали родственники в тылу. Если же их не было, то причитающуюся сумму партизан получал после возвращения из отряда. Понятно, что учесть всех бойцов было невозможно: из казны платили лишь тем, кто числился в специальных списках Центрального штаба партизанского движения.
Сталинские пряники
И всё же, пожалуй, самой любопытной и малоизвестной стороной финансовой работы в Советской армии стали так называемые добавочные выплаты, а особенно выплата «премий по результатам боевой работы». Вопрос этот весьма тактично обойдён в советской художественной и исторической литературе: похоже, для того, чтобы у обывателей не сложилось впечатления, что на ратные свершения бойцов двигала не ненависть к врагу и стремление защитить Родину, а меркантильный интерес. А между тем этот пресловутый интерес был.
Впервые премии по результатам боевой работы были введены в Военно-воздушных силах в 1941 году приказом Сталина № 0299. Согласно этому документу за каждый сбитый вражеский самолёт противника лётчик-истребитель получал 1000 рублей. Кроме того, премии выплачивались «за успешные штурмовые действия по войскам противника» (от 1500 до 5000 рублей в зависимости от количества вылетов), «за уничтожение самолётов противника на аэродромах» (от 1500 до 5000 рублей). А ещё каждому члену экипажа ближнебомбардировочной и штурмовой авиации «за выполнение боевых заданий по уничтожению и разрушению объектов противника» выдавали от 1000 до 5000 рублей премиальных (в зависимости от количества вылетов и времени суток), экипажам дальнебомбардировочной авиации «за бомбардировку промышленных и военных объектов» — 500 рублей. Кстати, если бомбили так называемый политический центр (Берлин), то сумма выплат увеличивалась в 4 раза.
Надо признать, что премии за уничтожение противника полностью себя оправдали. Именно поэтому одной лишь авиацией дело не ограничилось: в 1942 году орудийным расчётам частей истребительно-противотанковой артиллерии была введена выплата премий за подбитые танки противника. Это вызвало недовольный ропот, поскольку солдатам других родов войск никаких выплат не полагалось. Голос низов был услышан аккурат перед Курской битвой, когда вопрос повышения эффективности борьбы с танками стоял особенно остро.
В соответствии с приказом Сталина от 24 июня 1943 года за № 0387 «танковая» премия полагалась уже всем без исключения бойцам Красной Армии. Размеры её, как и в случае с авиацией, были разные. Так, например, если танк уничтожался из противотанкового ружья, то наводчику полагалось 500 рублей, а его помощнику — 200 рублей. Если вражескую машину подбивали танкисты, то командиру и механику-водителю выплачивалось по 500 рублей, остальным членам экипажа по 200. По такой же схеме премировались артиллеристы: по 500 рублей наводчик и командир, по 200 рублей — остальной состав орудийного расчёта. Больше всего везло тем, кто подрывал танк гранатой: в этом случае герою полагалась 1000 рублей. Если же танк забрасывали гранатами несколько бойцов, то сумма вознаграждения поднималась до полутора тысяч и делилась между всеми поровну.
Однако с выплатой «танковой» премии возникли большие трудности. Зачастую было трудно установить, кто именно подбил танк, особенно если огонь по нему вели сразу несколько орудий. Стоит сказать, что премии эти вообще выплачивались крайне редко. Также играло роль то обстоятельство, что командиры частей вовремя не оформляли так называемые акты подбития. По этому вопросу на фронте даже работала специальная комиссия финансового управления НКО, которая пришла к неутешительным выводам. Так, например, выяснилось, что во 2-м гвардейском Николаевском корпусе не было оформлено премий за 18 подбитых танков, в 62-й гвардейской стрелковой дивизии не оформили 25 танков, в 41-й гвардейской артиллерийской бригаде — 8 танков, в 14-й механизированной бригаде забыли оформить 32 танка и 5 самоходок. Рекорд побила 36-я танковая бригада, где по состоянию на апрель 1945 года не были выплачены премии за 75 танков и 40 самоходок «Фердинанд».
Помимо «боевых» существовали и другие премии. Так, с 1942 года в соответствии с приказом Сталина № 0357 устанавливалась денежная награда бойцам, сумевшим эвакуировать выведенный из строя танк с территории противника. За танк КВ платили 5000 рублей, Т-34 «стоил» 2000 рублей, Т-60 и Т-70 — 500 рублей. Параллельно были введены премии за быстрый и качественный ремонт вооружения, а также сдачу уничтоженных советских и немецких танков и другой техники в металлолом.
Своя премиальная сетка существовала и в Военно-морском флоте. Экипажи кораблей получали премию в зависимости от класса потопленных судов противника. Поговаривают, что на флоте, в основном среди командиров подводных лодок, на этой ниве стали процветать злоупотребления служебным положением. Чтобы получить больше денег, командиры значительно завышали тоннаж потопленных судов.
Помимо премий существовали также поощрительные надбавки к денежному довольствию. Рядовому составу отдельных отличившихся в боях гвардейских частей доплачивали 100% к основному окладу (офицерам — 50), отдельный оклад получали снайперы (от 25 до 200 рублей), десантники (от 15 до 25% основного оклада)… В 1942 году были введены надбавки за классную квалификацию, а также повышены оклады командирам и комиссарам дивизий (на 37,5%), бригад (на 25%) и полков (на 44%).
Каждый солдат мог открыть счёт в банке
Итак, как же использовали свои деньги солдаты и офицеры? Большинство солдат денег фактически не видели. Часть своего денежного довольствия фронтовики в добровольно-принудительном порядке отдавали в качестве взносов в Фонд обороны. Всего за время войны подобным образом было перечислено 8,4 миллиона рублей и приобретено облигаций на 11 миллионов рублей. Кроме того, каждый желающий мог открыть счёт в банке. Кстати, таких желающих было достаточно много. Например, в 1943 году по безналу было перечислено 65% общего фонда денежного довольствия.
Офицеры же большую часть своих денег перечисляли родным в тыл. Для этого родственникам выдавались специальные денежные аттестаты, по которым они получали деньги в райвоенкоматах. Кстати, эта система сыграла позже весьма серьёзную роль. Дело в том, что многие офицеры потеряли связь со своими семьями, которых эвакуировали в тыл. А вот при розыске родных очень помогли военные финансисты. Причём объём работы по розыску был настолько большим, что уже в 1941 году в финансовом управлении был создан специальный отдел, в котором трудились 22 офицера и 159 служащих. Отдел собирал и обрабатывал все запросы офицеров или их семей. Таким образом, 1мая 1942 года в финансовом управлении образовалась огромная картотека на 700 тысяч карточек. При помощи её за годы войны по письмам военнослужащих были установлены адреса 147 тысяч семей. Кроме того, были найдены более чем 50 тысяч семей погибших и пропавших без вести военнослужащих.
Впрочем, кое-что оставалось и на карманные расходы. Как бы это странно ни звучало, но деньги на фронте имели определённый вес.
Одеколон продавали под артиллерийским огнём
…Поздним октябрьским вечером 1942 года на командный пункт артиллерийского полка 64-й армии, который располагался в самом пекле Сталинградского сражения, прибыл пожилой мужчина с двумя внушительными чемоданами. Незнакомец представился сотрудником Военторга и сообщил, что пришёл продавать товары первой необходимости, после чего на КП полка раздался дружный хохот. Это было похоже на злую шутку: никто не мог поверить, что в этом аду может идти речь о каких-то деньгах и торговле. Но когда мужчина открыл свои чемоданы, к нему сразу выстроилась внушительная очередь. Солдаты и офицеры с большой охотой стали приобретать бритвенные приборы, носовые платки, носки, одеколон, зубную пасту и папиросы…
Как видно из этого эпизода, описанного в одной из фронтовых газет, Родина заботилась не только о том, чтобы бойцы вовремя и в полном объёме получали причитающееся денежное довольствие, но и о том, чтобы они при желании могли применить его по прямому назначению. Правда, удавалось это с трудом: большинство солдат и офицеров смогли совершить свои первые покупки лишь после войны.
Между тем Военторг во время войны представлял собой достаточно крупную структуру. Его авангард составляли автолавки, работающие непосредственно с частями передней линии. Ассортимент автолавок и цены были строго регламентированы. Так, например, к 1944 году ассортиментный минимум состоял из следующих наименований: «открытки, конверты с бумагой, карандаши, зубной порошок и зубные щётки, кисти и лезвия для бритья, расчёски, гребёнки, зеркала карманные, нитки, иголки, крючки, петлицы и пуговицы, кисеты, трубки и мундштуки, погоны, звёздочки и эмблемы». В целом же к 1944 году на фронте работало более 600 таких автолавок. Кроме того, в штате каждой автолавки числился продавец-разносчик, который при необходимости мог доставлять товары непосредственно в окопы и блиндажи.
Большое распространение на фронте получила «посылочная» форма торговли. Посылки комплектовались товарами повышенного спроса с фиксированной ценой, и руководство Военторга делало всё, чтобы такие посылки мог получить каждый боец. Так, только в 1944 году полевыми военторгами было продано 5 миллионов индивидуальных и 100 тысяч коллективных посылок. Впрочем, полевые военторги занимались не только торговлей, но и бытовым обслуживанием войск. К концу войны в системе Военторга действовало 1573 производственно-бытовых предприятий. Это офицерские столовые, пошивочные, парикмахерские, сапожные и часовые мастерские. Можно сказать, что Военторг сыграл и важную историческую роль, ведь большинство фронтовых фотографий были сделаны именно работниками передвижных фотолабораторий.
Жене погибшего генерала полагалось 100 тысяч
Немного о грустном. Война — это в первую очередь потери. Многие семьи лишились на фронте своих отцов, поэтому государство старалось хоть как-то облегчить им существование. Размер пенсий по потере кормильцев был единым, несмотря на звание и должность, которую занимал погибший военнослужащий. Если он погиб непосредственно на фронте, выплаты составляли от 30 до 60 рублей в месяц (в зависимости от количества нетрудоспособных членов семьи). В других случаях платили от 25 до 45 рублей — сумма по тем временам более чем скромная.
В годы войны рыночная цена за буханку хлеба (без карточек) доходила до 100—150 рублей. Несколько разрядило ситуацию постановление Совета народных комиссаров № 462 от 28 апреля 1943 года, которое касалось семей погибших и пропавших без вести старших офицеров, генералов и адмиралов. Женам погибших генералов полагалось единовременное пособие размером от 50 до 100 тысяч рублей (в зависимости от числа нетрудоспособных членов семьи), жёнам старших офицеров (майор, подполковник, полковник) — от 10 до 20 тысяч. Причём получить компенсации могли семьи всех погибших, умерших или пропавших без вести на фронте генералов и старших офицеров начиная с 22 июня 1941 года. Только за вторую половину 1943 года пособие было выплачено 7810 семьям.
P.S. По вполне объективным причинам финансовая работа в действующей армии не обходилась без серьёзных срывов. Так, например, в первый период войны возникли большие проблемы с денежным довольствием бойцов, находящихся на лечении в госпиталях. Многие из них прибывали в медицинские учреждения без документов, поэтому финансисты не могли определить, какая сумма им полагается. Кроме того, в ходе боевых действий возникла серьёзная неразбериха с денежным довольствием для бойцов, прибывающих в действующую армию из других ведомств — Наркомата ВМФ и НКВД, где действовала своя система денежных выплат.
ОЧЕВИДЦЫ
Генерал-лейтенант в отставке Дмитрий НАЛИВАЛКИН (в годы войны наводчик и командир расчёта 120-мм миномёта):
— Деньги нам давали в срок, правда, толку от них не было никакого. Что можно было тогда купить на эти 10, 15, 20 рублей? Поэтому зачастую деньги скапливались в кармане гимнастёрки. Иногда, если часть стояла в каком-нибудь городе, удавалось сходить на рынок и купить немного хлеба. А вот что касается военторгов, то я от Сталинграда до Вены ничего подобного не встречал.
Полковник в отставке Владимир ОСОУЛЕНКО (войну начал в Брестской крепости и закончил в Маньчжурии):
— У нас всё было просто. Приходит кассир и кладёт перед тобой 2 ведомости. В одной расписываешься за получение, а в другой заявляешь, что перечисляешь всю полученную сумму в Фонд обороны. Впрочем, особого недовольства у нас это не вызывало: все понимали, что деньги идут на святое дело. Первые средства у меня появились, когда я стал лейтенантом. Правда, всю оставшуюся от взносов сумму я перечислял по аттестату в тыл маме. Наличные же я увидел только в 1945 году, после Победы. Нас везли в эшелоне из Германии в Маньчжурию. На Дальнем Востоке на одной из станций мне удалось продать за 5000 рублей трофейный немецкий велосипед. Вырученные деньги сразу отослал домой. И самое интересное, что они дошли…»
Майор в отставке Василий ФОМИЧЁВ (войну закончил в 4-м танковом корпусе командиром танка):
— Живых денег я не получал никогда: ни рядовым, ни лейтенантом. Все средства мы перечисляли в Фонд обороны и на какие-то займы. Офицеры либо отправляли деньги по аттестатам домой, либо они откладывались на книжку. А какой от них был толк? Военторгов я ни разу не видел. Сказки всё это. А вот насчёт премий за подбитые танки мы тогда что-то слышали, но фактически у нас в части денег никто не получал. Хотя танков, особенно на Балатоне, уничтожили мы немало. Награждали лишь орденами и медалями. Интересную деталь я узнал после войны: оказывается, в Европе часть денежного довольствия нам начислялась в валюте. Когда всю валюту пересчитали, мне выдали на руки вполне приличную по тем временам сумму — 14 000 рублей.
Старший сержант Зинаида ИВАНОВА (воевала в составе 377-й стрелковой дивизии, снайпер):
— На фронте нам не давали ни копейки. Всё уходило в Фонд обороны и на займы. И я считаю, что это было правильно. В Европе мы жили на трофеях, а первые деньги нам выдали лишь после Победы. Помню, это было 400 рублей. Ещё каждый получил посылку с хорошими подарками.
